Валерий Карышев - Побег авторитета [сборник]

— Сейчас мы с ней договоримся, ты ее сажай на такси, а я поеду на виллу. Там и встретимся.

Парень слез с мотоцикла и начал ловить такси. Я подошел к ней и сказал по-английски:

— Good evening, miss!

Она кивнула мне и что-то пробормотала в ответ по-гречески, вероятно, тоже приветствие. После этого я спросил:

— How much?

Девушка назвала мне цифру по-английски, но я ее не понял — не так уж хорошо я знал английский. Тогда я, с трудом подбирая английские слова, попросил:

— Repeat once more, please! (Повторите еще раз, пожалуйста!)

Поняв, что я плохо знаю английский, девушка быстро достала из сумочки губную помаду и написала на листке: «150».

— O'key, — сказал я. — Sit to the car, please! (Садитесь в машину, пожалуйста!)

В машине нас уже ждал мой приятель.

— This is my friend, — сказал я, объясняя, что это мой товарищ. Девушка кивнула. Она села в машину, я на мотоцикл, и мы поехали.

Не успели мы проехать несколько шагов, как я увидел, что такси, которое ехало позади меня, начало мигать мне фарами. Я притормозил. Из машины выскакивает парень и хохочет в голос.

— Что ты смеешься? — удивился я. — Что случилось?

— Иди посмотри на нее! Ты сейчас упадешь!

Я подошел к машине, ничего не понимая. Подхожу. Девушка сидит улыбается.

— Посмотри на нее внимательно! — продолжает мой спутник.

Смотрю. Черные волосы, хорошая косметика, длинные брови, подведенные глаза — ничего особенного…

— Ты это… Посмотри, что у нее под юбкой-то! — заливается парень.

— А что смотреть?

— Нет, ты попробуй! — подталкивает он меня рукой к машине.

— Ладно, что ты себе позволяешь? — одернул я его. Но тот еще громче засмеялся и обратился уже к девушке:

— Скажи, скажи ему, кто ты!

Девушка кокетливо улыбнулась и сказала:

— I'm not girl, I'm a boy.

— Что?! Парень?

— Конечно! Он же мужик! — давился смехом мой спутник. — Понимаешь? Ты снял педика!

Мне уже и самому стало смешно.

— I am sorry, I am sorry, — сказал я, достал деньги и протянул ей, вернее, ему, двадцать долларов.

Мы с парнем отъехали несколько метров на мотоцикле, остановились и стали хохотать.

— Ты представляешь, что могло бы быть? — не унимался мой спутник.

— А что могло быть?

— Представь себе — входит в душ, ты смотришь, и…

Так закончилось одно из наших приключений.

Но вскоре мы стали пользоваться услугами такого рода в одном ночном клубе, назовем его условно «Пират».

В «Пирате» мы познакомились с русскими ребятами, точнее, с понтийскими греками, выходцами из России. Некоторые из них приехали из Казахстана, кто-то из Грузии, кто-то из других мест. Но все они уже были полноценные греки, имели греческое гражданство. Они весьма любезно приняли нас в свою компанию. Мы уже многих знали.

«Пират» обслуживала в основном бригада молдаванок и украинок, которые приехали в Грецию по вызову, на сезонную работу в ночные клубы. Формально они числились подавальщицами, официантками или работниками балета. На самом деле оказывали интимные услуги, делясь заработком с греческими сутенерами.

Скоро мы стали снимать девчонок из Молдавии и Украины. Но привозить их к себе на виллу мы пока еще не решались — соблюдали конспирацию. Поэтому мы снимали номер в гостинице на ночь — а таких маленьких гостиниц в предместьях Афин было полно, и к тому же кончился сезон, наступала осень, — и, сняв номер на ночь за двадцать-тридцать долларов, мы использовали его по полной программе.

Помимо сеансов «сексуальной терапии» мы получали и часы общения с нашими соотечественниками. Теперь мы уже знали, каким способом они попадали в Грецию. Все происходило добровольно. Девушки знали, на что они идут. Что она могла заработать в небольших городах Украины или Молдавии, или даже в столицах, где очень высок уровень безработицы и оклады настолько низкие, что жить очень трудно? А тут хотя она и получает только половину или даже треть заработанной суммы, все равно цифра получается довольно внушительная. Никакого рабства, о котором писали газеты, не существует. Нет, конечно, предприниматели, как мы поняли, отбирали у девушек документы, чтобы те их не кинули, так как они уже вкладывают в них деньги — и стоимость билета, и подъемные, и аренда номера в гостинице. Но это делалось только с целью сохранения своих денег.

Между тем у девушек существовали определенные проблемы. Дело в том, что греки давно распознали, что существует русская проституция, и всячески с этим боролись. С каждым годом проблема въезда в Грецию для женщин становилась все серьезней. Если женщина каким-то образом попадала на компьютер — все, дорога в Грецию была ей закрыта, ее даже из аэропорта не выпускали. Поэтому мы не раз, когда летали в Россию и в другие страны, видели, как проверяли русских женщин до тридцати лет в аэропортах, как проверяли наличие денег в их кошельках, что являлось очень унизительной процедурой.

Естественно, девушки интересовались и нами — откуда мы приехали, что мы тут делаем. На все вопросы мы отвечали уклончиво, соблюдая меры предосторожности. Но потом, когда прошел год, мы потеряли бдительность.

Звонили из Москвы. Толик недоволен. Я имел с ним жесткий разговор. Он обвиняет меня, что все растрепал про убийство Барона. Он сообщил, что нужно менять место, так как люди покойного Барона выехали ко мне.

У меня новые охранники. Завтра переезжаем в Италию.

В голову лезут разные неприятные мысли. Я не верю, что меня могут убрать свои. Время покажет….

Тюрьма — часть профессии.

Так началась моя новая жизнь — жизнь в ИВС. В следственном изоляторе.

К вечеру меня вызвали в кабинет к оперативникам. На сей раз Кузьмичева там не было. Я увидел оперативника, который меня принимал. Он сидел за столом и что-то писал, показав рукой на стул, стоящий рядом.

Я молча сел. Оперативник продолжал писать. Затем, закрыв папку, он достал из стола чистый лист бумаги и начал заполнять его. Я понял, что он вписывает мои данные. Взглянул — «Протокол задержания». Записав что-то, он назвал меня по фамилии и сказал:

— Вот, ознакомься. Ты задержан и сегодня будешь препровожден под стражу, в изолятор временного содержания, сокращенно ИВС, на Петровку.

— На основании чего? — спросил я. — Санкция прокурора есть?

— Нет, дорогой, санкция нам не требуется. Ты задержан по указу.

— По какому еще указу?

— По указу президента о борьбе с организованной преступностью. В соответствии с этим указом, — пояснил оперативник, — мы имеем право держать тебя под арестом около тридцати суток.

— А дальше?

— Дальше видно будет. Может быть, добьемся санкции прокурора на твой арест и перевод в следственный изолятор. А пока отдохнешь на Петрах. Но сразу предупреждаю — мало тебе там не покажется! Была бы моя воля…

— Слава богу, она не ваша, — прервал я его.

— Это верно, — сказал оперативник. — Ну что, подпиши бумагу, протокол.

— А если я не подпишу?

— А это уже значения не имеет. Не подпишешь — я сейчас вызову двоих понятых, и в соответствии с законом мы составим акт, что от подписи ты отказался. Так что никакого значения твоя подпись или отсутствие таковой для нас не имеет!

— Ладно, давайте подпишу, — сказал я. Взяв бумагу, я расписался внизу, под текстом.

— Ну, все, — сказал оперативник, — не смею больше задерживать. — И он нажал на кнопку. В кабинет вошли два милиционера.

— Куда его? — спросил один из них.

— Вот, держи, — оперативник протянул ему только что заполненный листок бумаги. — Вези на Петровку. А я позвоню туда, чтобы его хорошо встретили, — ехидно ухмыльнулся оперативник.

Неприятное чувство наполнило меня. Что значит «хорошо встретить»? Я слышал про существование пресс-хат в изоляторах временного содержания и в СИЗО, но для меня еще было загадкой, что это такое. С одной стороны, вроде камеры для пыток, а с другой — ходили слухи, что туда специально сажают уголовников, которые только и занимаются, что драками, опусканием и прочим. Неужели и меня туда направят?!

— Стоять! — приказал один из конвоиров и пристегнул наручник с моей руки к своей. — Вот так. Вещи у тебя здесь есть?

— Какие вещи? Там кое-что изъяли при задержании…

— Это все уже у нас, — сказал конвоир, показав на небольшой полиэтиленовый пакет. — Поехали!

Мы вышли во двор. Там нас ждала черная «Волга». В ней, помимо водителя, сидел еще один оперативник. Один конвоир сел спереди, я сел сзади. После этого оперативник, севший рядом со мной, сказал:

— Значит, так, слушай. Давай без глупостей. Не рыпайся. Если что — имей в виду, в соответствии с инструкцией, мы имеем право применять оружие, — и он достал из-за пазухи штатный «макаров» и положил его перед собой. — Вот так, для наглядности, пусть лежит. Все, поехали! — сказал он водителю.